Глава 3. Мышление и темпокристаллы

3.3. Аналоговые метафоры: виды темпорального бессознательного

Страх и жизнь влечений включает в себя разнообразные влечения – влечения к самоутверждению, подражанию, игре, общению и многим им подобным, когда имеются в виду психические явления, сопровождающие биологические процессы, а в качестве примеров в психоанализе выступают «влечения Я» и «сексуальные влечения». В этом случае имеется в виду отношения влечений и, следовательно, их жизнь, а не только сексуальные влечения, энергией которых является «либидо».  [191, с. 98, 101]. Иными словами, важны и факторы, которые в процессе интеграции «блокирую» действия или каждого из них, или вместе взятых. Такой фактор – это чувство страха, как их коммуникатор, а интегратор проявлений страха в жизни человека – панический страх, примером проявления которого является поведение нимфу Дриопы как персонажа древнегреческой мифологии. В одном случае, когда имеется в виду игра, а она предполагает положительный/отрицательный результат, «страх» поражения (например, банкротство) вытесняется влечением к игре, когда человек становится, что называется «азартным» (влечение) игроком. Иное дело –поведение нимфы Дриопы, которая, испытывая сексуальное влечение к Гермесу, а затем, увидев родившегося сына, бога Пана, испытала панический страх и, бросив и отца (бог Гермес), и его сына (бог Пан), скрылась в рощу, так как она – древесная нимфа. Судьба древесных нимф известна: они не были бессмертными, а умирали вместе с деревьями, если роща сгорала из-за случайного поджога (удар молнии в грозу) или целенаправленного (преднамеренного). Больше нимфу Дриопу не видел никто, хотя документально зафиксирована смерть бога Пана как единственного из мифов о древнегреческих бога. Если древнегреческую мифологию рассматривать как дорефлексивную философию [192, с. 36], то в этом случае активно обращение к идее целостности образов мифа в форме гештальта (от нем. Gestalt образ, форма), в котором становление целостности (К. Хюбнер) связано с «телесными» знаниями и спонтанными механизмами их интеграции. К рассмотрению особенностей этих механизмов имеет отношение сопровождающая биологические процессы связь психологических процессов в форме «влечения Я» и «сексуальных влечений» на примере вопроса: почему влечение, удовлетворение которого по определению должно приносить удовольствие, порождает неудовольствие, а вследствие этого – вытеснение? [193]. К ответу имеет отношение и представленное в древнегреческих мифах поведение нимфы Дриопы. Иными словами, что увидела нимфа Дриопа в облике бога Пана, сына своего и бога Гермеса, заставшее ее бежать в рощу. С точки зрения З. Фрейда, причиной является то, что отражается в слове «жуткое» и так или иначе связано с царство Аида (подземный мир).

Сама по себе нимфа Дриопа, с одной стороны, знала о мире умерших, так как бог Гермес, к которому она испытывала «сексуальное влечение», – это проводник душ умерших в царство Аида (подземный мир); с другой стороны, нимфа Дриопа, увидев сына, бессознательно трансформирует «сексуальное влечение» к отцу сына во «влечение Я, или влечение к самосохранению», и в результате – она мгновенно убегает. Т.е. причиной панического страха могло быть нечто «жуткое» – это слово с 1919 года З. Фрейд начинает использовать в статьях, а   синонимом можно назвать слово «невероятное». Эмоциональное состояние, к оценке которому применимо слово «жуткое», заполняет связь «влечение Я, или влечение к самосохранению» и «сексуального влечения» способностью, характеризуемую, по З. Фрейду, словом сублимация, т.е.  «влечение Я, или влечение к самосохранению» осуществляется без участия либидо (сексуальной энергии), проявляющегося в форме «сексуального влечение») и в определенном контексте жизненных ситуаций. Иными словами, как повествуют древнегреческие мифу [193], когда нимфа Дриопа, увидев своего сына, то она в страхе убежала. Но Гермес, не испытывая страха, отнес сына к богам на Олимп, которым он показался забавным и получил от них имя Пан. В дальнейшем бог Пан, развлекая нимф танцами, играет им на дудочке, не вызывая у них никакого   панического страха. Но сама дудочка была особой: одна из нимф, скрываясь от Пана, превратилась в камыш, а бог Пан, срезав камышинку, сделал из нее дудочку, игрой на которой и развлекал нимф. Т.е.  панический страх нимфы Дриопы вызван мгновенным переживанием своей несостоятельности в способности быть матерью. Дело в том, что рождение бога Пана – это у нимфы Дриопы уже второй ребенок. Отцом первого ребенка был бог Аполлон, а их сын – Андремон, когда он вырост, стал царем древнегреческого города в Южной Этолии Калидона. Иными словами, нимфа Дриопа мгновенно поняла, что стала «негодной» (З. Фрейд) для проявления «сексуального влечения», учитывая и тот факт, что после рождения сына Аполлона она была выдана замуж; и еще до встречи с Гермесом была знакома с «сексуальном влечении». Стать «негодной», выходя из проявлений «сексуального влечения», – это значит становиться несостоятельной, а ощущение несостоятельностибыть кем-то соответствует слову «жуткое», смысл которого определил уже сам З. Фрейд в 1919 году.

З. Фрейд, прежде чем стал использовать слово «жуткое», обратился к трудам философов, в которых в основном представлено учение о прекрасном. И, не находя описания, что такое «жуткое», а оно вызывает испуг, страх или ужас, дает ему свое понимание, а именно: принимает то, что в слово «жуткое» вложило развитие языка. Немецкое слово «жуткое» (unheimlich) явно противоположно словам «уютное», «родное» и «привычное», а отсюда вывод: то, что вызывает испуг, именно потому и вызывает, что оно не знакомо и не привычно. Пугает не все новое и непривычное; отношение не обратимо.  К новому и непривычному надо прежде кое-что добавить, чтобы оно сало жутким. До некоторой степени жутким является то, в чем люди не разбираются. Чем лучше человек ориентирован в окружающей среде, тем труднее испытать впечатление жути от вещей или событий в ней. Подвергнув анализу уже различные языки, З. Фрейд делает вывод, что жутким является двойник – это информация, которая из знания о факте загробной жизни, трансформирует в образ ее жуткого предвестника [187, с. 180-181, 198]. Иными словами, увидев своего сына, нимфа Дриопа скрылась в рощу, и ее больше никто не видел. Известно и то, что смертным был и сам бог Пан, а его смерть засвидетельствована в исторических источниках как единственного бога из всей древнегреческой мифологии, т.е. образ нимфы Дриопы и после ее бегства в рощу в мифах мог быть представлен в мифах.

И в наши дни слово «жуткое» эмоционально также представлено. Например, в чувстве ощущения человеком несостоятельности в социально-экономической сфере, включая финансовые отношения (инфляция, банкротство), которая может проявляться в форме катастрофы – скачкообразного изменения, возникающего в виде внезапного ответа системы на плавное изменение внешних условия [194].  В жизни человека индивидуальная и общественная ощущение несостоятельности способно вызывать различные результаты – меланхолию и сублимацию. В первом случае имеется в виду формирование безразличия к жизни во всех ее проявлениях, что нередко вытесняется именно   медицинскими средствами.  Во втором случае, учитывая, что З. Фрейд включает сублимирование в судьбу влечения [191, с 131] и само становится средством, осуществление которого доставляет удовольствие. В этом случае имеется в виду, что оно как процесс протекает на бессознательном уровне, с которого сознанию репрезентируются (представляются) модели такого поведения, в которых исключается участие либидо (сексуальной энергии). И в этом случае к оценке его результата, связанного с видами и уровнями биологической энергии может иметь фрактальный анализ. Так, например, в случае фрактального анализа на финансовом рынке рассматривается взаимоотношений детерминизма и случайности, порядка и хаоса: детерминизм проявляется глобально, а случайность – локально. И для финансового рынка существенно то, что детерминизм дает закон природы, а случайность привносит на финансовые рынки разнообразие. И в этом процессе случайность равняется новшеству, а детерминизм объясняет, как система использует новшество. Новшество становится информацией, а детерминизм – то, как рынки оценивают информацию [142, с. 15, 17-18]. В случае проявления энергии биологической она аналогична детерминизму, так как относится к существованию человека, а психологическая энергия независимо от формы проявления связана с ситуаций взаимодействие между людьми, поэтому она локальна. Взаимодействие – темпоральная интенсивность, реализация которой доставляет как удовольствие, так и страдание, что влияет проявление способности быть во взаимодействии или состоятельным, или несостоятельным, что стимулирует рождение удовольствия от процесса вытеснения чувства несостоятельности, подавляя страх в очередной раз оказаться несостоятельным в ходе взаимодействия, независимо от его формы. Т.е. сублимация (возгонка) связана с выбором формы активности, которая доставляет чувство удовольствия, исключая участие в процессе и его организации либидо. И в связи с этим она, проявляясь в бессознательном, выходит за рамки клинической практики З. Фрейда в сферы активности человека, на которые обратили внимание ученики – А. Адлер и К.Г. Юнга: их понимание бессознательного представлено в книге ученика К.Г. Юнга – «Открытие бессознательного-1. История и эволюция динамической психиатрии. От первобытных времен до психоанализа» (1970), а в переводе на русский язык – 2018 [184].

Если З. Фрейд ввел в научную психологию скрытые области человеческой психики, то А. Адлер изучал людей, его интересовали конкретные, практические сведения о природе человека, из анализа которых сформировалось собственное понимание бессознательного. Примкнув к группе З. Фрейда, разрабатывал и предлагал идеи в области социальной медицины.  В частности, при изучении поведения портных отмечал, что портные страдают от судорог рук (от кисти до плеча).  В статье «Врач как воспитатель» отметил, что врач должен бороться за психическое здоровье ребенка, так как дети с легкостью утрачивают свою самую надежную опору – веру в собственные силы, а для возвращения веры в себя и мужества рекомендовал такой способ, как правильная дозировка игры, упражнений и спортивных занятий.  Рекомендации по воспитанию детей, включая и описание изнеженного ребенка, а также терапевтической ценности уверенности в себе и мужества нашли отражение в разработанной им теории воспитания (1904). А. Адлер, в отличие от З. Фрейда, подчеркивал роль социального фактора, который участвует в происхождении неврозов и социальных недостатков, в частности, и такого, как отсутствие у людей чувства общности – спонтанное принятие жизни в согласии с естественными и законными требованиями общества, что, однако, не связано со способностью просто смешиваться с другими людьми и больше, чем лояльность какой-либо группе или делу. В свою очередь, само чувство общности позволяет преодолевать многочисленные и разнообразные разновидности «чувства неполноценности». Фактически, анализируя межличностные отношения, динамику их, А. Адлер выделяет два значения термина «ощущение неполноценности» – это, в одном случае, природная недостаточность (у ребенка – ощущение роста и т.д.); в другом случае, состояние, которое означает нечто «малозначимое» и качество это признано самим индивидом. А. Адлер выявил причин, которые вызывают чувство неполноценности (униженности), а у ребенка источников такого чувства являются ошибки воспитания – это предъявление к ребенку завышенных требований, подчеркивание его слабости, превращение в игрушку своих настроений, упреки в том, что он является обузой, насмешки, ложь. Чувство неполноценности может развиваться по двум направлениям, которые может быть выявлено уже в детстве, так как ребенок идет разными путями, но к одной цели. В первом случае он будет добиваться превосходства над другими, в этом направлении развивается характер: он становится дерзким, злым, ревнивым. Во втором случае стремление реализуется косвенным путем, когда стремление к превосходству укроется баррикадами – это робость, слабость, беспокойство; ребенок скроется и в ограниченном кругу семьи, а такая позиция позволит ему тиранить несколько человек, осуществляя господство над ними. А. Адлер считается, что ребенок выберет первый, прямой путь; потерпев неудачу, прибегнет ко второму, что произойдет рано или поздно, и часто в раннем детстве [184, с. 176, 207-208, 212-213, 220-222, 224-225]. Близкая позиция также у М. Кляйн – феномен зависти: исследование бессознательных источников [195]. И, как У. Бион, исследовавший бессознательные уровни мышления, когда происходит научение через опыт переживания. Эмоциональный опыт важно рассматривать в целом, а не только процесс возникновения во сне [196, с. 22-24], включая процесс его расщепления бессознательными импульсами, механизм действия которых – это предмет внимания М. Кляйн и членов ее школы, в число которых входил и У. Бион.

М. Кляйн была замужем за венгерским психоаналитиком Ш. Ференци, другом ближайшим сподвижником З. Фрейда.  В учении о психическом развитии ребенка М. Кляйн отмечала, что у младенца с рождения как существует влечение к жизни и смерти, так и защитные механизмы, в число которых входит расщепление – это защитный процесс, в котором осуществляется разъединение психологических представлений в соответствии с их противоположными качествами. В частности, младенец расщепляет «образ груди» матери на «хороший» и «плохой» объекты, что относится и к возникновению проективная идентификация – это психологический процесс, при котором части внутренних объектов расщепляются и проецируются на внешний объект, который воспринимается как идентичный с расщепленными частями.   Научная деятельность М. Кляйн оказала большое влияние на У.Р. Биона, а его идеи сейчас находят широкое применение в теории и практике современного психоанализа в странах Европы, США, Латинской Америки, а также в Израиле и Японии. При создании теории развития психики и мышления У. Биом использовал представления М. Кляйн о врожденных влечениях к жизни и смерти, как и наличии защитных механизмов (расщепления и проектной идентификации). В психике младенца находятся такие защитные механизмы как «хаотические переживания»; и   психике младенца их надо как-то переваривать. В интерпретации У. Биона нетрансформированные чувственные впечатления и эмоциональные переживания, т.е. не ставшие психологическими представлениями, называются бета-элементами, тогда как зрительные, слуховые, обонятельные и другие образы, переработанные в психические представленные чувственные впечатления и эмоциональные переживания, – альфа-элементами. И в этом случае эмоциональный опыт младенца не может рассматриваться в отрыве от взаимоотношений с матерью [196, с. 136, 142, 149-150]. В свою очередь, различие между ощущениями бета-элементов (недифференцированная каша из ощущений, которые ребенок не может понять, осмыслить или репрезентировать в сознание) и альфа-элементы, которые уже трансформированы в сознательные, аудиальные и кинетические (от греч. kinetikos относящийся к движению) образы: приспособлены к воспроизведению в виде сновидений, бессознательных фантазий, когда ребенок бодрствует, воспоминаний. Они являются обязательным элементом психического функционирования и проявляются через взаимодействие с матерью за счет таких процессов, как проективная идентификация и контейнирование. В первом случае –  процесс, при  котором один субъект проецируя те или иные качества на другого субъекта, заставляет его вести себя определенным образом (например, испытывая неприятные ощущения, ребенок начинает плакать или кричать, побуждая мать к действиям по его успокоению). В процессе заключается ключ к формированию символического мышления и контейнированию – это создание контейнера для тех или иных переживаний (сам процесс проявляется как отражение матерью реакций ребенка: реагируя на поведение ребенка, мать решает, что надо сделать – покормить, запеленать, погладить или что-то другое, что снимает его дискомфорт; контейнирование проявляется в том, что мать помещает непонятные ребенку чувства (дискомфорт) в понятную и логичную  среду: например, чтобы справиться с голодом, необходимо покушать. Т.е. мать производит действия, которые ребенок усваивая (интериоризируя), становится способным уже самостоятельно выполнять функцию контейнирования [196]. Иными словами, здесь речь идет о формировании привычки к действию, которое комфортно для ребенка, доставляя удовольствие. И привычка как организованное (структура) на бессознательном уровне обыденное действие совершается в автодинамическом режиме, его сознание не контролирует.

Таким образов, в контексте идей П.К. Анохина (эмоции организма), З. Фрейда (эмоции как удовольствие/неудовольствие) и У. Биона (контейнирование эмоций) можно сделать вывод, что каждое из проявления эмоций, протекая во времени, не только темпорально, но связано с интенсивностью проявления, т.е. представлены технологиями их осуществления, или своего темпокристаллами. Технологии в этом случае различны (удачные/неудачные) и связаны чувством страхом, тогда как у П.К. Анохина и У. Биона – чувство удовольствия (контейнирование). Все они связаны с технологиями осуществления во времени, или темпокристаллами. Кроме того, так как они – виды поведения (удачные/неудачные), то человек видит разные сны, включая и «страшные», а на рациональном уровне – «жуткие». Поведение с участием бессознательного является интегрированным (целое), включая в свое проявление опытно-ситуационное («телесное») знание, которое репрезентирует (представляет) сознанию в форме поведенческой модели. Так как все они связаны с изменяющимися ситуация, в которых необходима мышечная энергия (внешняя причин) и психическая (внутренняя причина), то интерфейс (переключатель) связан с влечением к сублимации, т.е. к «вытеснению», доставляющему удовольствие уже собственное удовольствие, в процесс выбора эффективной (удовольствие) модели реакции на внешнее воздействие без участия сексуальной энергии, или либидо. В частности, известно, что А.С. Пушкин в письме князю П. Вяземскому сообщал, что, завершив свою работу над исторической трагедией «Борис Годунов», бил в ладоши и восклицал: «ай да Пушкин, ай да сукин сын»!  По словам очевидцев, действие это происходило в Михайловском, зимой на морозе и на крыльце дома: А.С. Пушкин при этом, что называется, «пританцовывал» в тулупе и валенках на «босу ногу».  В этом случае речь идет о влиянии бессознательного (эмоции) на уровни мышления как предмет внимания К.Г. Юнга – ученик З. Фрейда, имевший до их встречи свое представление о бессознательным.

К.Г. Юнг уже в студенческие годы ста заниматься аналитической психологией, что в дальнейшем привело к разработке концепции психологических типов – это экстраверсия и интроверсия как взгляды на мир. Различаются экстравертные типы – это мыслительный, чувствующий, ощущающий и интуитивный. Экстравертный мыслительный тип подчиняет свою жизнь и жизнь тех, кто от него зависит, твердо установленным правилам; его мышление позитивно, синтетично, догматично.  Экстравертный чувствующий тип придерживается ценностей, к которым был приучен, уважает социальные условности, делает то, что считает правильным, и очень эмоционален. Экстравертный ощущающий тип ориентирован на наслаждение жизнью, общителен и легко приспосабливается к людям и обстоятельствам. Экстравертный интуитивный тип демонстрирует способность проникать в суть жизненных ситуаций, изобретателей и обладает особым чутьем на новые возможности, у него хорошие данные для занятия бизнесом, политикой и спекуляциями.  Своими особенностями обладает и интровертный мыслительный тип. Это некий человек, у которого отсутствует практическое знание жизни; так как выносит неприятный опыт из общения с близкими, то замыкается в себе. Он желал бы добраться до последней сути вещей и демонстрирует величайшую духовную смелость в своих идеях, но нередко сам находится во власти колебаний и угрызений совести. Интровертный чувствующий тип – это, как правило, непритязательная, тихая личность, чрезвычайно чувствующая личность, испытывающая затруднения в общении с близкими; в случае, когда это женщина, она обладает загадочной властью над мужчинами-экстравертами. Интровертный ощущающий тип – тоже, как правило, спокойная натура, взирающая на окружающий мир с восхищением и доброжелательностью, и  особенно восприимчивая к  эстетическим свойствам вещей. Интровертный интуитивный тип – чаще всего мечтатель, сновидец наяву, который склоне придавать величайшее значение внутреннему течению своих мыслей, и которого другие нередко воспринимают как человека эксцентричного и странного. Существует несколько описания группового поведения типов личности, по К.Г. Юнгу.

Так, например, на воображаемом обеде (экстравертный чувствующий тип) принимает гостей со своим мужем, сдержанным в своих манерах господином, коллекционером искусства и знатоком старинной живописи (интровертный ощущающий тип). Первый господин, прибывший на вечеринку, –  преуспевающий  юрист (экстравертный мыслительный тип). Затем появляется известный предприниматель (экстравертный ощущающий тип) со своей женой, молчаливой и в известной степени загадочной женщиной, музыкантом по профессии (интровертный чувствующий тип). Эту пару сменяют выдающийся ученый (интровертный мыслительный тип), который пришел без своей жены, в прошлом, поговаривают, кухарки (экстравертный чувствующий тип), и известный инженер (экстравертный интуитивный тип). Собравшиеся тщетно ждут последнего гостя  –поэта (интровертный интуитивны й тип), который забыл о приглашении [184, с. 328-330]. Известна юнговская типологическая модель, автором которой является Д. Шарп, президент Ассоциации юнгианских аналитиков в Онтарио, директор и главный редактор Юнгианского издательского центра ICB в Торонто. Цель книги –стать инструментом для психологической ориентации в понимании человеком и самого себя, и трудностей, возникающих в отношениях между людьми. Автор книги признает, что она не объясняет индивидуальной психики, но представление о   психологических типах открывает путь к более лучшему пониманию психики человека вообще [197]. В контексте оценки творчества К.Г. Юнга, принимается во внимание следующий то, что он развивал систему психической энергетики. При этом учитывается тот факт, что в конце девятнадцатого века слово либидо часто употребляли для обозначения «сексуального влечения» или «сексуального инстинкта». Немецкий врач и психиатр А. Молль (1862-1936) придал слову «либидо» дополнительное значение одной из стадий эволюции сексуального инстинкта, а З. Фрейд расширил его значение до суммарного целого эволюции и возможной трансформации сексуального инстинкта. То, что сделал З. Фрейд в отношении А. Молла, то К.Г. Юнг совершил в отношении З. Фрейда, расширив значение либидо еще дальше – а именно, до психической энергии в целом. Позднее К.Г. Юнг вообще перестал употреблять слово либидо и говорил только о психической энергии. И в этом случае с неизбежностью возникает вопрос о соотношении психической и физической энергии.  К.Г. Юнг считал, что нельзя, в противоположность физической энергии, продемонстрировать, а также и измерить психическую энергии. Между ними никакие эквиваленты не установимы. В отличии от физической энергии психическая энергия имеет не только причину, но и цель. Психическая энергия имеет свой источник в инстинктах и может быть перенесена я одного инстинкта на другой (сублимация – лишь одни из множества разнообразных процессов).  Проблема, однако в том, что, уточняя идеи З. Фрейда, К.Г. Юнг выходит за сферу решения проблемы авторства, которая требует именно аналогового (коллективного), а не видов индивидуального (экстраверт/интроверт). Т.е. актуальны в случае анализа характера поведения человека, а не деятельности, к становлению (структура) которой он имеет такое же отношение, какое влияние на формирование лидера оказывают влияние как сенсорные (чувства) и моторные процессы, так то, что они связаны между собой структурно, когда действие – это, по Л.С. Выготскому, динамическое продолжение восприятия, с которым оно объединено в общую структуру. В восприятии внешнего воздействия и в действии, как в двух несамостоятельных частях зоны общего построения единой структуры, а между ними возникает и внутренняя, существенная, осмысленная структурная связь. Для сенсорного и моторного процесса существенно возникновение единой для них структуры, связанной с аффектом (от лат. affectus страсть): восприятие и действие связаны через аффект, который, опосредуя сенсомоторные единство этих процессов и человека, придает им характер целостного переживания [181, с. 69]. В связи с этим важно различать статические и динамические состояния проявления лидерства.

При характеристике лидерства обычно признается, что современное общество испытывает потребность в сильных, волевых личностях, которые способны как рождать новые идеи, так и оказывать влияние на других. Но также важно обратить внимание и на замечание З. Фрейда: ребенок не потому стал вожаком, что его полюбила масса, а масса полюбила его за то, что он стал вожаком [198, с. 107]. Т.е. волевые качества и условия их формирования – это статический аспект проблемы лидерства, тогда как становление лидера в процессе деятельности – динамический: волевые качества имеют отношение к проявлению эмоций (оценка), но не способу становления того, кого оцениваю, как лидера. К характеристике лидера относится и агентность, которая в психологии рассматривается как способность действовать самостоятельно и осознанно, принимая решения и выполняя действия, которые оказывают влияние на развитие общества. В экономике агентность отличает тех, кто объединены по присущим им особенностям, а в процессе своей деятельность они вступают в различные взаимоотношения с целью достижения своих целей, решения задач и выполняют определенные функции. В контексте целей имеется в виду использование своих ресурсов для получения дохода от своей деятельности. В условиях общественного разделения труда встает задача определения условий, при которых работник как собственник «природных» (генотип) способностей – это и агент по организации рентопроизводящей экономики, инвестирующий знания в развитие хозяйственной жизни. Информация, возникая во взаимодействии со всеми участниками этого процесса, выступает разнообразием, которое один объект имеет о другом объекте (в процесс их взаимодействия), в которую также включается и ее разнообразие как уже результат отражения объектом самого себя (самоотражения) [199, с. 246], что в интегрированном виде формируется как самоидентификация или коллективное лицо (З. Фрейд). Процессуальный характер становления динамичной информации связан с особенностями совместной работы в различных формах ее эмоционального содержания – это теория деятельности (А.Н. Леонтьев): имеется в виду, что человек различает объективное значением деятельности и ее значение для себя (личностный смысл), выражающий пристрастность сознания. В значениях принимается во внимание, что они, преломляясь в сознании человека, составляют предмет изучения в лингвистике, семиотике, логике как словесные значения, или понятия. Если иметь в виду деятельность как процесс, состоящий из операций, а они протекают во времени (дискретны), то их интенсивность вызывает аффект –субъективное значение в форме личностного смысла – пристрастность сознания   [51, с. 140-141, 145]. Иными словами, значение (понятия) деятельности существует в линейном времени, а операции, из совокупности которых она состоит, во времени дискретном, которое включено в линейное время уровнями уже интенсивности, что, с одной стороны, зависит от состава участников, с другой – проявляется уже в видах «приращенных смыслов» (удовольствие/страдание). Иными словами, если иметь в виду деятельность человека, то в ее характеристику входит объективное значение деятельности, ее личностный смысл (аффекты) и их виды (приращенные смыслы), возникающие посредством взаимодействия участников, проявляясь в темпе этого коллективного процесса. Здесь актуальны для людей как участников не эмоции, а аффекты: в силу различия между участниками будут также различны и аффекты, проявляющиеся, как «приращенные смыслы». Именно с  эмоциями и связано их проявление как надбазовых эмоций (когнитивный) уровень – значение как словесное (понятие) и для человека, и для общество в целом. Базовый (генотип) уровень эмоций, наполняя когнитивный уровень аффектами, в интегрированной (бессознательной) форме, репрезентирует (представляет) сознанию рациональные модели поведения в изменяющихся ситуациях взаимодействие участников, при этом включая их изменяющийся состав. И в этом случае различие между ними связано с линейным (объективное означаемое) и дискретным (означаемым и личностным смыслов (аффективным) и его видовой особенностью (приращенные смыслы). Различие между эмоциями и аффектами представлены у А.Н. Леонтьева в работе «Потребности, мотивы, эмоции» (Москва: Изд-во Моск. ун-та, 1971. – 40 с.) с оценкой и исследований швейцарского психолога Э. Клапареда (1873-1940).

В частности, Э. Клапаред признает, что признает, что психология аффективных процессов – это наиболее запутанная часть психологии. Здесь между отдельными психологами существуют наибольшие расхождения. легко представить человека, который бы никогда на испытал эмоций, но трудно представить лишенного чувства – диапазона аффективных нюансов, позволяющих ему определять ценность вещей, к которым должен приспособиться, человека, который не различал бы, что для него хорошо, а что вредно. Эмоции являются неадаптивными, так как возникают, когда причина препятствует приспособлению. Человек, имеющий возможность убежать, не испытывает эмоции страза. Страх обнаруживается только тогда, когда спастись бегством невозможно.   И, критически оценивая старые теории эмоций, Э. Клапаред предлагает теорию чувств, которая позволяет отличать чувства от внутренних, или органических, ощущений, т.е. ощущений голода, жажды, усталости, синестезии, смешения чувств. Внутренние ощущения являются состояниями, а чувства – это установки. Внутренние ощущения информируют о состоянии организма человека, а внешние – о состоянии среды. Но, однако, жизненное значение ощущений можно определить благодаря существованию чувств [200, с. 107-108, 117]. А.Н. Леонтьев, обращает внимание, что в контексте вывода Э. Клапареда отличие аффектов от эмоций состоит в том, что сами по себе эмоции имеют идеаторный характер (от греч. idea мысленный образ) характер, тогда как   аффекты возникают именно в  ответ на фактически наступившую ситуацию,  являясь как бы сдвинутыми к концу событий: они «…сдвинуты к началу», а это  позволяет регулирование деятельности в соответствии с предвосхищаемыми обстоятельствами [200]. Процесс имеет своего рода отношение к опережающему отражению, но в контексте следующего замечания Дж. Ст. Милля о «хитрой стратегии счастья»: чтобы испытывать эмоции удовольствия, счастья, нужно стремиться не к переживанию их, а к достижению таких целей, которые порождают эти переживания [200]. И, следовательно, этому движению к цели придавать устойчивый (долговременный) характер, если решены задачи, связанные со способами достижения этого процесса.

Имеет значение тот факт, что в условиях разделения общественного труда сам труд представляет собой взаимодействие его участников, состояние которых, по З. Фрейду, определяют внешняя (воздействие) внутренняя (эмоции) две причины, точнее – способы их взаимодействия. В свою очередь к способам взаимодействия имеют отношения различие по скорости действия тех, кто взаимодействует, а также трансформация скорости (дискретность) действий в их общий темп (целостность). Трансформация является энергетическим процессом – это отражение взаимосвязи дискретного (скорость) и линейного (темп) времени. Иными словами, линейным, или историческим, временем является совместная работа людей независимо от форм ее организации, а дискретным – время изменяющихся скоростей действия в составе совместной работы, что придает ей векторы развития в форме уровней ее производительности (мало-/высоко производительная виды совместной работы). И если скорость действия и совместна работа имеют для участников в зависимости от произвольности (положительный/отрицательный) имеют общий смысл (+/–) , то  на уровне ситуаций взаимодействия он проявляется как приращенный смысл, так как его оценке (измерению) имеют отношение не эмоции (линейное время, темп работы), а аффекты (дискретное время, изменяющиеся ситуации взаимодействия). Именно аффекты важны при анализе результатов совместной работы в условиях разделения общественного труда.

Если на индивидуальном уровне работника, по У.С. Джевонсу, труд-страдание с проявлением чувства удовольствия/страдания, различающихся по интенсивности и продолжительности, а они представлен в дискретном времени (аффекты), то в этом случае возникает горизонт аффекта – это достаточный уровень страдания, и он связан с состоянием, когда удовольствие от результатов труда или превышает, или адекватно страданию, доставляемому процессом его осуществления. Более высокий уровень страдание вызывает состояние, которое еще Платон определяет как мышечные «судороги» –  «верхний» уровень  допустимого страдания, в рамках которого на бессознательном уровне функционируют аффекты как связанные с базовыми  эмоциями, воздействующие на надбазовый уровень, т.е.  это отношения эмоциональных триггеров (генотип) и когнитивных эмоций (фенотип). В свою очередь, существование уровня допустимого страдания связано с таким фактором, как личностный смысл, отражающий пристрастность (А.Н. Леонтьев) сознания у человека. Личностный смысл возникает на бессознательном уровне, отражая в этом случае уровень не эмоций (линейное время), а аффектов (дискретное) время, что приводит к тому, что он «вытесняется» в линейное время и принимает участие в формировании опережающего отражения, но, однако, способом, связанным не с надбазовыми (когнитивными) эмоциями (Э. Клапаред), а с базовыми (триггеры), когда процесс опосредован аффектами (приращенные смысл). Они связаны именно с мотивами, как виды их деятельно-темпоральное проявления.

По А.Н. Леонтьеву, первая предпосылка деятельности –  субъект, обладающий потребностями. Но целенаправленный характер деятельность определяют не сами потребности, а их направленность на предмет: природа потребностей заключается в их предметности, а через изменение и развитие предметов протекает изменение и потребностей. Содержательную характеристику потребностей отражают мотивы деятельности, которые «стоят за целями», побуждая человека к их достижению. И мотивы, кроме своей основной функции побуждения, имеют еще вторую функцию – это смыслообразования [201]. Так как участники совместной деятельности, как и работы сообща различны, закон «слабого звена» (А.А. Богданов) спонтанно в их сознании формирует и различные «приращенные смыслы», т.е. у работников, которые различаются скоростью действий, переживая аффекты от интенсивности ее осуществления, различны и «приращенные смыслы», но в дискретном времени, а в линейном возможна их идентификация в форме темпа работы. Другое дело, что для и работников, и обществ в целом актуальна высокопроизводительная работа. И задача в определении условий становления, а они – это разделение труда и чувства от участия в коллективной работе, позволяющие их идентификацию лишь в форме аффектов проявления коллективного лица (З. Фрейд). В наши дни определение таких условий связывают с цифровым мышлением в контексте отношений между естественным и искусственным интеллектами. В частности, признается, что уже и искусственный интеллект быстро «копирует» человека в процессе их общения. Два часа общения человека с искусственным интеллектом (ИИ) достаточно, чтобы создать точную копию его личности. Исследования (ученые Google, Стэнфорд) показывают, что ИИ воспроизводит поведение человека с точностью до 85%. Исследователи разработали модели, основанные на генеративном ИИ, –  «симуляционные агенты». С одной стороны, признается, что при тестировании ИИ его ответы совпадают с человеческими в 85 случаях; с другой стороны, отмечаются и риски использования таких моделей – «глубокие фейки» для манипулирования и обмана в интернете [202]. Конечно, не умея разряжать боевую гранату, лишиться можно и руки: ее оторвет взрывом гранаты.

Итак, З. Фрейд, анализируя работу сна и сновидения как его результата, имеет в виду формирование коллективного лица и механизмы, участвующие в процессе, включая действие   идентификации и отношений «удовольствия-неудовольствия» как эмоционального регулятора процесса, связанного с аналоговым мышлением. В свою очередь, К.Г. Юнг признает, что ем отношении к З. Фрейду, стремясь к тому, чтобы избежать предвзятости со своей стороны, К.Г. Юнг признает: фрейдовский метода толкования – это, так сказать редуктивное объяснение (от лат. reductio сведение): если такое разъяснение однобоко и не знает меры, оно разрушительно. К тому же основной фрейдовский объяснительный принцип удовольствия, как показало дальнейшее развитие, является односторонним, поэтому недостаточным. В системе разъяснений имеется явный продел, который устранил бывший ученик З. Фрейда А. Адлер, который убедительно показал, что многочисленны неврозов намного лучше и удовлетворительнее могут объясняться потребностью во власти, чем принципом удовольствия [203, с. 20, 22, 25]. Австрийский психолог А. Адлер разрабатывал концепцию индивидуальной психологии, в которой отмечал, что само чувство неполноценности побуждает человека стремиться к превосходству и успеху, а в некоторых случаях может перерастать и в комплекс неполноценности, негативно влияя на коллективный характер отношений между людьми. Известно и то, что К.Г. Юнг уделял внимание характеристике поведения индивидуального человека в контексте его активности как интроверта и экстраверта.

К.Г. Юнг начал работать над «Психическими типами» после своего разрыва с З. Фрейдом, когда вышел из Психоаналитической ассоциации и оставил кафедру в Цюрихском университет. Работа началась с определении взглядов, которые бы отличались от взглядов З. Фрейда и А. Адлера, и была сформулирована проблема типов, поскольку психологический тип с самого начала определяет и ограничивает личностное суждение в процессе, в котором судьба одного человека обусловлена объектами его интереса, а другого – его собственной внутренней жизнью, его собственным субъектом. Термины для понимания интроверсии и экстраверсии, как и понятия для описания механизмов их проявления, очень различны и они всегда приспособлены к точке зрения индивидуального наблюдателя. Тем не менее для понимания существует один общий принцип: в одном случае движение интереса направлено на объект, а в другом оно отвращается от объекта и направляется к субъекту. В первом случае объект действует на тенденции субъекта подобно магниту: объект притягивает их  и в значительной мере обусловливает субъекта – более того, он настолько отчуждает субъекта от самого себя, так изменяет его качества в смысле приравнивания к объекту, что можно подумать, будто объект имеет большее и, в конечном счете, решающее значение для субъекта, будто полное подчинение субъекта объекту является, в известной мере, абсолютным предопределением и особым смыслом жизни и судьбы. Во втором случае субъект является и остается в центре всех интересов.  Создается впечатление, будто вся жизненная энергия направлена в сторону субъекта и поэтому всегда препятствует тому, чтобы объект приобрел какое бы то ни было влияние на субъекта.  Кажется, будто энергия уходит от объекта, будто субъект есть магнит, стремящийся к себе притянуть объект. Интровертная точка зрения всегда и при всех обстоятельствах стремится поставить субъекта и субъективный психический процесс над объектом или, по крайней мере, утвердить их по отношению к объекту. Такая установка   придает поэтому ценность субъект большую, чем объекту, когда уровень ценности объекта всегда будет ниже уровня ценности субъекта. Экстравертная точка зрения, напротив, ставит субъекта в подчинение объекту, причем объекту принадлежит преобладающая ценность, а субъективный процесс является лишним придатком к объективным событиям.  Психологи, которые становятся противоположными по своему ориентированию, рассматривают все одни под углом зрения своей собственной ситуации, другие – под углом зрения объективных событий. Каждому человеку свойственны оба механизма, а соединение их является выражением его естественного ритма, аналогичного ритму, который и характеризует сердечную деятельность. Ритмическая смена обеих психической деятельности форм должна бы соответствовать нормальному течению жизненного процесса. Однако условия жизни человека редко допускают гармоничное течение психической энергии, часто благоприятствуя работе одного механизма в ущерб другому, что и становится перевесом в сторону работы лишь одного механизма. Вследствие этого и возникает тип, т.е. привычная установка, в которой один механизм постоянно господствует, хотя и не будучи в состоянии полностью подавить другой, поскольку и этот другой механизм составляет безусловную принадлежность психического хозяйства [204, с. 5, 29, 31-32]. Устранение влияния среды на формирование этих типов личности – проявление психической энергии в контексте общезначимости, универсальности коллективного психического [205, с. 175], что соотносится с архетипом.

Коллективное бессознательное имеет в виды такие модели поведения, которые встречаются повсюду и у всех индивидов, а в контексте личного бессознательного они проявляются в форме эмоционально окрашенных комплексов [206, с. 8]. И в своей жизни независимо от психологической  интровертности/экстравертности, но в ее различные периоды, например, молодой человек необходимо проявляет как послушание страшим или конкуренцию за лидерство со сверстниками, так и заботу о младших (включая братьев и сестер) в формах, адаптированных к современному обществу. При подготовке к профессиональной деятельности такие формы могут быть включены в образовательно-профессиональные векторы, которые связаны и с деятельностью институтов (семья, образование). Здесь актуально надличностное, т.е. архетипы.  Слово «архетип» означает объяснительная парафраза (от др.-греч. παρ?φρασις пересказ), имеющие в виду именно универсальные образы, которые исторически существуют с незапятных времен.  Распространенным выражением архетипов являются мифы и сказки.  Коллективное бессознательное, в отличие от личностного бессознательного, не обязана своим существованием личному опыту и, следовательно, не является личным приобретением. Личное бессознательное состоит из элементов, которые некогда осознавались, но затем исчезли из сознания в результате забывания или вытеснения, а тогда как сами элементы коллективного бессознательного никогда не были в сознании, поэтому носят ни приобретенный, а наследственный характер. Если личное бессознательное состоит из комплексов, то содержание коллективного бессознательного состоит из архетипов. В связи с этим понятие архетипа является неотъемлемым коррелятом идеи коллективного бессознательного и указывает на существование определенных форм в психике, которые, по-видимому, присутствуют всегда и везде [206, с. 10, 54-56]. Возможен и еще один вывод, а именно: участие в примере демонстрации  архетипа сказки и мифа позволяет сделать вывод, что он имеет статический (сказка) и динамический (миф) характер, с участие в последнем случае автора, так как сам миф – это темпорально-динамический образ, включающий в себя коллективное действие, е его целостность определяет трансформация дискретности (скорость) в целостность (темп). И в этом случае архетип способен характеризовать коллективной действия, на уровне синергии (от греч. συνεργ?α сотрудничество) как внутренней причины. Т.е. изначальные образцы, понимаемые как наиболее древние и наиболее всеобщие «мысле-формы» человечества [205, с. 80], и их внешнее, и внутренне проявление в контексте их всеобщности, или целостности, что позволяет их идентифицировать посредство энергии, обеспечивающей факты их существования. И это энергия не мысли или чувства, а их способность проявлять себя как целое (линейно), а не как часть или фрагмент (дискретно): любая форма, как бы ее не называли, она изнутри целостна (энергетична). Поэтому различимы на энергетическом уровне как формы энергетически индивидуализированные/коллективизированные.

Немецкий философ Г.В. Лейбниц (1646-1716) при характеристике причинных связей обратил внимание на то, рядом друг с другом могут находиться часы, движение маятников у которых синхронно, хотя они не связаны отношениями причинно-следственных зависимостей. Правда, здесь возникает проблема: кто тот мастер, который и ремонтирует, и «заводит» часы? Ответ Г.В. Лейбница связан с теорией предустановленной гармонии.  В контексте этой теории можно отметить, что часы имеют не только маятники (линейная синхронность), но и стрелки часов, которые и различаются по внешнему виду, и по скорости их движения. Иными словами, проявление нелинейно синхронности не требует, чтобы участники ее проявления были одинаковыми. Т.е. для высокопроизводительной хозяйственной жизни в режиме функционирования рентопроизводящей экономики не требуется от ее участников того, чтобы они были тождественны друг другу. Здесь реализуется принцип идентичности, или совместимости, что предполагает фрактальный анализ. Т.е. в контексте динамического архетипа достаточно скорости (генотип), чтобы на уровне фенотипа (обществ) спонтанно и управляемо возникали различные формы психических типов личности, когда синхронизируются смыслы (К.Г. Юнг). И их важность обусловлена тем фактом, что в современном обществе как бы спонтанно возникают и новые формы совместной работы, и новые формы инвестиций в их становление и развитие. На уровне участников новых форм инвестирование имеет смысл обратить внимание на замечание К.Г. Юнга, что психические процессы тоже являются энергетическими [203, c. 306], а экстравертный тип всегда готов отдать себя (по-видимому) в пользу объекта и ассимилировать свою субъективность (от лат. assimilatio уподобление) – объекту [204, с. 183]. Т.е. экстраверт отличается от интроверта своим отношение к объекту.

 По К.Г. Юнгу, у интровертного отношения к объекту абстрагирующее; и он, в сущности, постоянно заботится, чтобы отвлечь психическую энергию от объекта, как если бы ему надо было оградить себя от чрезмерной власти объекта. Напротив, экстравертный тип относится к объекту положительно; он утверждает его значение постольку, поскольку ориентирует   субъективную установку по объекту и вводит ее в отношение к нему [204, с. 402]. В связи с этим, как правило, в педагогическом контексте имеет место ориентация интроверта и признание роли воздействия лишь внешнего, включая и образовательно-воспитательные средств – реализация идеи и практики всестороннего и гармонического развития личности.  Ориентация лишь на внешнее воздействие имеет место и в оценке поведения работника. Например, до 1950-х гг. экономисты рассматривали рабочую силу как нечто, не поддающееся улучшению, а, по инвестиции в образование и другие виды подготовки работника формируют человеческий капитал (С.Г. Беккер, лауреат Нобелевской премии 1992 года). Также проявляется и обратный процесс: с одной стороны, работник может инвестироваться в развитие фирмы и хозяйственной жизни общества в целом свой человеческий капитал; но, с другой стороны, инвестиции могут быть различными со стороны работника-интроверта и работника-экстраверта, что важно учитывать в образовательно-профессиональных траекториях учащихся как при их подготовке и к профессиональному отбору, и к выбору профессии, так и, формулируя прогноз, о состояния хозяйственной  жизни общества. Развитие человеческого капитала имеет в виду и инвестиции в становление: инвестициями в человеческий капитал считают любую меру, для повышения производительности труда. В число таких мер обычно включаются расходы на поддержание здоровья, на получение образования общего и специального; затраты, связанные с поиском работы, профессиональной подготовкой на производстве, миграцией, рождение и воспитанием детей, поиском экономически значимой информации о ценах и заработках.  Экономисты выделяют три вида инвестиций в человеческий капитал: расходы на образование, включая общее и специальное, формальное и неформальное, подготовку по месту работы; расходы на здравоохранение, складывающиеся из расходов на профилактику заболеваний, медицинское обслуживание, диетическое питание, улучшение жилищных условий; расходы на мобильность, благодаря которым работники мигрируют их мест с относительно низкой производительностью. Существует и деление инвестиций в человеческий капитал на вещественные и невещественные. К первым относятся все затраты, необходимые для физического формирования и развития человека (издержки рождения и воспитания детей); ко вторым – накопленные затраты на общее образование и специальную подготовку, часть накопленных затрат на здравоохранение и перемещение рабочей силы. Из всех видов инвестиций в человеческий капитал наиболее важными являются вложения в здоровье и образование. Общее и специальное образование улучшают качество, повышают уровень и запас знаний человека, тем самым увеличивая объем и качество человеческого капитала. Инвестиции в высшее образование формируют для производства высококвалифицированных специалистов, труд которых влияет на темпы экономического роста. Во всех странах сегодня одним из важнейших компонентов вложений в человеческий капитал являются   расходы на обучение  на производстве. В любом обучающем проекте до 80% знаний приходится именно на самостоятельное обучение [207, с. 164-165]. В связи с этим актуален вывод о том, что инвестиции в человеческий капитал могут быть упущены, к которому приходит американский экономист С.Г. Беккер (1930-2014).

Как признает С.Г. Беккер, принимая свое решение о получении образования, о профессиональной подготовке, медицинском обеспечении и других формах как пополнения знаний, так и улучшения здоровья, индивиды соотносят выгоды с издержками. В число выгод помимо культурных и иных неденежных благ входят более высокие заработки и профессиональный рост, а издержки определяются упущенной ценностью времени, которое затрачено на эти инвестиции. В число наиболее важных представлений о человеческом капитале в этом случае входит разграничение между общим образованием и специальной подготовкой, между общими и специфическими для фирмы знаниями, которые могут использоваться только на фирме, их предоставляющей, в то время как общие знания могут использоваться и на других фирмах [208, c. 591-594]. Время, которое упущено для инвестиций в человеческий капитал, влияет на его ценность, но не только. Здесь актуальны еще два момента: 1) с одной стороны, как правило, имеется в виду, что деятельность любой фирмы связана со структурной инерцией в том смысле, что она создается для обеспечения стабильности. То, насколько тщательно отбираются работники и обучаются выполнению работы, что вознаграждается за ее успешное выполнение, определяет интенсивность сил и заставляет работать определенным образом. Отсюда работа несет в себе структурную инерцию, которая сочетается с инерцией рабочих групп: к выполнению работы тем или иным способом работник побуждает посредством внутригруппового давления, которое требует следовать групповым нормам [209, с. 802]; 2) фирма, используя специальную технику, вынуждена обучать работника новым умениям, инвестируя тем самым финансовые средства в развитие его человеческого капитала. Здесь речь идет о компетенциях, которые реализуются во взаимодействии и предполагают ц работника наличие компетентности. Т.е. внутригрупповое давление стимулирует желание изменить место работы, чтобы привести в соответствие интенсивность своих действий с другими участниками совместной работы. Переход на другое место работы имеет два аспекта: 2) знание условий использования компетенций в тех или иных производственных условиях имеет форму компетентность; переход в другую фирму, нередко к конкурентам, получает форму оппортунизма, анализ которого представлен в современныхнеоинституциональных теориях фирмы, связывающих его со специфическими для фирмы инвестициями. Как отмечает С.Г. Беккер, специфические инвестиции для фирмы порождают ренту, а она должна делиться между работниками и работодателями. Этот процесс дележа и уязвим для «оппортунистического» поведения, поскольку после того, как инвестиции были произведены, каждый из участников может пытаться присвоить основную часть ренты. Т.е. рента и оппортунизм, порождаемые специфическими инвестициями, играют ключевую роль в современной экономической теории о том, как протекает функционируют организации [208, c. 594]. При этом имеются виду инвестиции и в работника, и в предпринимателя как собственника фирмы. Приверженность самой организации является личной особенностью каждого человека. Поэтому в число мер по ее формированию входят такие, как установление размера заработной платы работникам в соответствии с результатами деятельности предприятия; введение гибкой системы дополнительного поощрения работников и социальных доплат, учитывая их индивидуальные потребности: например, долгосрочные кредиты и желание повысить квалификацию, включая обучение за рубежом, другие [210], что снижает, как считается, проявление оппортунистического поведения работника. И здесь имеется в виду индивидуальные работники, а и совокупная приверженность фирме снижает оппортунизм в их поведение, однако не выходит на представление о коллективном работники, его коллективном лице (З. Фрейд) в том смысле, что во сне каждый человек является его «автором» своего сновидения, а именно авторство и позволяет идентифицировать различающихся людей как «коллективное лицо», что относится и к характеристике оппортунизма работодателя.

 Вступая во взаимодействие с другими хозяйственными агентами, индивид в этом случае стремится реализовать свои интересы. Тема оппортунизма поведения работодателей фактически поднималась в экономической теории в контексте чаще всего в исследовании противоречий в интересах экономических агентов, а также и необходимости выработки различных систем стимулирования, которые  позволяют их интересы согласовывать. Среди экономистов единства мнений относительно причин оппортунистического поведения нет. Неоклассическая теория вообще не изучает эту проблему, так как в мире неограниченной рациональности субъектов, полной и бесплатной информации, где данные о  реальном положении дел всегда точны , а контракты неукоснительно выполняются, оппортунизму места просто нет. В неоинституциональной выделяется ряд направлений, которые по-разному решают эту проблемы. В качестве основной причины оппортунистического поведение современная агентная теория (теория «принципал-агент»), рассматривает ассиметричное распределение информации между сторонами сделки. Эта асимметрия возникает из-за сложностей, связанных с проверкой соблюдения условий соглашения и обеспечения выполнения данных условий. Если бы при заключении договора стороны имели полную информацию о поведении партнера и о возможном исходе сделки, оппортунистическое поведение было бы полностью исключено [211, с. 9-10]. В связи с этим возникает интерес к новым формам инвестирования в торговле. И также к предложению, которые группа иностранных экспертов в 1992 году предоставляло российскому правительству –это Ф.Э. Кардозу, М. Карной, М. Кастельс, С.С. Коэн, А. Турен.

Рекомендации, касавшиеся анализа вхождения России в рыночные отношения, имели в виду, что рынок не является альтернативой государств: он его дополняет. Для России важно сформировать класс предпринимателей в массовом масштабе, как и класс собственников. Так как формирование класса предпринимателей и собственников зависит не только от формирования рыночных механизмов, то в контексте положения России в мировой экономике и неконкурентоспособности российских товаров на международном рынке, российской экономике необходимо сосредоточиться на внутреннем рынке [212, с. 6, 9-10, 14]. Используя новые формы инвестиций, которые стали возникать в последнее время. Точнее –лишь в самом конце ХХ века, когда при обсуждении стимулов к специфическим инвестициям, связанным с «эгоистическим» инвестированием (selfishinvestments), возникает и понимание того, что специфические инвестиции неоднородны, т.е.  они полагаются лишь двусторонними, осуществляясь обеими сторонами сделки, интересы которых могут расходиться при подписании сделки и в процессе ее исполнения по тем или иным причинам. В самом конце ХХ века стала рассматриваться исследователями такая разновидность специфических инвестиций, за которой закрепилось название кооперативные специфические инвестиции (cooperativeinvestments) – инвестиции как вложения, выгоды от которых напрямую получает не сама инвестирующая сторона, а ее партнер.  Различие эгоистических и кооперативных специфических инвестиций сводятся к направлению, в котором действует внутренний эффект от   специфических инвестиций, когда оценивается то, характеристики какой из сторон улучшены в результате их осуществления.  Если затронуты характеристики только инвестирующей стороны, тогда речь идет об инвестициях эгоистических по своей природе, если инвестиции будут воздействовать на характеристики ее партнера, считаются кооперативными (перекрестными). Так, кооперативные инвестиции поставщика имеют своим результатом увеличение выручки покупателя, а не факт сокращение его собственных издержек (как было при эгоистических инвестициях). Здесь сокращение издержек поставщика считается результатом кооперативных инвестиций дилера (англ. dealer торговец) [213, с. 66-67, 69]. В контексте именно кооперативных инвестиций отношения между работником и работодателем в этом случае принимают форму, которую использовал американский промышленник Г. Форд, признававший в отличие от других предпринимателей, что работник, чем он больше получает, тем больше он может потратить на приобретение полезных ему вещей. Это обеспечивает и заработок работникам других предприятий, которые впоследствии могут стать клиентами завода «Форд», а выплаченные работниками деньги снова вернутся в компанию. Т.е. зарплата работника – это выплачиваемая вперед прибыль организации [214]. Правда, работники Г. Форда были связаны с утомительным конвейерным производством. В рентопроизводящей экономике, с одной стороны, работодатель инвестирует в рентопроизводящие фактора – это институты семьи и образования, участвующие в подготовке работника, который, если выбирает профессию в контексте рентопроизводящей экономики, создает тем самым ее высокопроизводительный уровень (+20-40%), превосходящий уровень производительности малоэффективных экономик, на процесс становления которых влияет действие закона (–20-40%) «слабого звена» (А.А. Богданов).

Итак, кооперативные (перекрестные) инвестиции в развитие хозяйственной жизни актуализируют способность человека быть автором своих проектов, участвуя в хозяйственной жизни современного общества. И в связи с важностью  решения проблемы для институтов семьи и образования по формированию у молодаго человека способности (человеческий капитал) быть автором своих действий в динамично изменяющемся обществе, перспективы  развития которого отражает  слово   “неопределенность”,  необходимы познавательные (когнитивные) ресурсы,  возникающие в контексте иконического поворота конца 19 века в науках о человеке и обществе.