Глава 2. Общество: проблемы темпорального существования

2.1. Темпоральный режим жизни человека и общества

Г.М. Маклюэн в книге «Понимание Медиа: Внешнее расширение человека», что истекло более столетия, как появилась электрическая технология, а человек до масштабов вселенной расширил свою нервную систему и упразднил пространство и время. Если на протяжении механических эпох человек занимался расширением своего тела в пространстве, то сейчас приближается к стадии технологической симуляции сознания, когда творческий процесс познания будет коллективно и корпоративно расширен до масштабов всего человеческого общества примерно так же, как благодаря различным средствам коммуникации были расширены во вне его чувства и нервы.  В механическую эпоху многие действия могли совершаться без особых мер предосторожности. Медленность движений гарантировала отсрочку ответного действия на немалый промежуток времени. Сегодня действие и ответное действие происходят почти одновременно. Люди живут мифически и интегрально, хотя продолжают мыслить в соответствии с фрагментированными, старыми, пространственными и временными образцами доэлектрической эпохи. В эпоху электричества человек вынужден участвовать в последствиях каждого из действий, не имея возможности принимать диссоциированную (от лат. dissociatio разделение) и отчужденную роль [61, с. 5-6]. Понятие «роль» имеет в виду действие или множество действий, выполняемых в рамках определенного процесс. Так, при вертикальном и горизонтальном разделении труда в обществе действия каждого опосредованы действиями других участников форм совместной работы. Если они протекают с одинаковой (гомогенной) скоростью, то имеют один результат. Если же они различны (гетерогенны),  то другой. Измерение (оценка) результатов – это уровни производительности совместной работы, возникающие за счет «перехода» скорости действий участников совместной работы в ее темп (от лат. tempus время).  В результате и состояние хозяйственной жизни общества, как и само общество, принимает форму мозаики (от итал. mosaico от лат. (opus) musivum произведение). Мозаика состоит из темпокристаллов, т.е. различных форм производительности как единичного (работник), так и совокупного (коллектив) работника. Различие у совокупных (фирма, хозяйственная жизнь общества) связана с мгновенной в ходе «квантового перехода» индивидуальной скорости в общий темп работы. Аналог – это «переход» воды в лед и образование кристаллов снежинок. Процесс протекает, хотя и с участием человека, но без контроля с его стороны, если не принимать во внимание знание («культурный капитал») о механизме этого процесс. Важность в том, что с участием работника хозяйственная жизнь общества как система или сама «производит» ресурсы собственного развития, или, лишаясь их в силу тех или иных причин, обстоятельства собственной деградации: развития без ресурсов не бывает.

Задача в определении темпоральных факторов, из которых состоит мозаично-темпоральный дизайн и хозяйственной жизни общества, с самого общества, когда в этом процесс человек участвует и как его архитектор, и как автор-исполнитель.

Своего рода аналогом становления «темпокристалла» посредством «фазового переход» является мгновенная трансформация вод в пар или в лед.  И в процессе участвует температура, но не «среднего», а «предельного» уровней –  замерзание воды. В 1610 году немецкий астроном И. Кеплер обратил внимание на то, что при замерзании воды возникают снежинки разной формы, который связаны с особенностями укладки молекул воды при образовании кристаллов льда. Затем нарастает кристаллическая структура снежинок, сохраняющая «выделенные», а их шесть, пространственных направлений, вдоль которых и происходит разрастание веточек конкретных снежинок. Рост ледяных кристаллов управляется   заложенной в них гексогальной (шестиугольный) решеткой, которую растущая снежинка во все более крупных масштабах и воспроизводит. При этом рост снежинок обусловлен сочетанием случайности и упорядоченности: процесс сложен, лишь в 1980-х годах удалось получить его подробное объяснение [62, с.132]. Аналогично и в случае с темпоральной организацией (структуры) совместной работы (темпокристаллов) в условиях общественного разделения труда и профессионального отбора/выбора как способов ее организации.

Для становления кристаллической структуры снежинок важна температура, а для формирования различных форм темпокристаллов – синхронизация (от лат. гр. syn вместе + chronos время) на уровне фирм (внутренний процесс) и резонанс (от лат. resono откликаюсь) –  хозяйственной жизни (внешний процесс). И в этом случае они их отношения принимают форму «переключения». Т.е. с отношениями микро-/макроуровней (фирма/хозяйственная жизнь) связан действующий всегда спонтанно синхронно-резонансный интерфейс, посредник (стык). В компьютерной грамоте «интерфейс» –  это состояние совместимости систем или программ, когда система как бы раскрывает возможности для взаимодействия с другой системой [63, с. 7]. В контексте темпорального интерфейса проявляют себя и результаты «удачного»/«неудачного» профессионального отбора (±20-40%) в составе группы, если состав является темпорально неоднородным (гетерогенным): возникает целый ряд следствий. С одной стороны, «пересечение» (гибрид) различных скоростей –это точка бифуркации (от лат. bifurcus раздвоенный), аналогичная тому, как и протекает бифуркация реки, когда один поток разделяется на две самостоятельные ветви. С другой стороны, проявление опосредованной синхронизации, вызывая как условие снижение скорости действий до посильной всем, формирует тем самым малопроизводительные темпокристалл. И, наконец, с третьей стороны, колебание (±20-40%) уровней производительности, не только указывает на уровень различия между мало-/высокопроизводительными темпокристаллами: уровень (+20-40%) с результатами роста производительности, конвертируемые в капитал, принимает форму операционной ренты (сверхдоход). Операционную ренту «производит» сам способ организации (структура) совместной работы или экономики как системы, которая проявляется в форме рентопроизводящей экономики. Те факторы, которые относятся к процессу, – это уже рентообразующие факторы (А.В. Чаянов). Иными словами, речь не идет об «усреднении» скорости действий участников совместной работы: задача в том, чтобы придать и фирме (микроуровень), и хозяйственной жизни общества в целом (макроуровень) долговременный (устойчивый) характер на высокопроизводительном (рентообразующем) уровне. Поскольку имеется в виду массовый характер и профессионального отбора, и выбора профессии, то это – институты семьи и образования как рентообразующие факторы. Здесь не идет речь об институтах, как их определяет Д. Норт.

Институты – это «правила игры» в обществе, или выражаясь более формально, созданные человеком ограничительные рамки, организующие взаимоотношения между людьми. Они задают структуру побудительных мотивов человеческого взаимодействия [64, с. 17]. Иными словами, имеется в виду рациональный аспект поведения человека, различие между участниками хозяйственной жизни, что ведет и к нарушению «правил игры», и к стремлению выработать меры, препятствующие возникновению экономического хаоса. Известно, что уже Платон, описывая для его современников становление порядка в древнегреческих городах-полиса, имел в виду способ (структура) формирования Космоса. Известно также то, что у древних греков слово «космос» буквально значит «порядок» [20, c. 293]. Порядок связан с движением, как отмечает Платон в диалоге «Тимей», которое являет собой «…как бы сито», а именно оно и ведет к тому, чтобы все, что подобно между собой «…обособились в пространстве» [26, с. 456].  Образ привлек внимание и Ж. Делеза, который, обращая внимание на то, что индивидуальные мысли людей различаются тем, что имеют неодинаковую глубину, признает: у коллективной мысли благодаря этому возникает не линейная («гладкая»), а в темпоральном смысле дискретная –  «рифленая» форма  [65, с. 805]. И при этом способы формирования коллективной мысли, состоящей из глубин мысли индивидуальной отражает тот факт, что слово «рифленый» –  это шероховатый с правильными рядами углублений и выступов.

Таким образом, если институты как «правила игры» (Д. Норт) имеют в виду воздействие на группы и участников, институты как рентообразующие факторы связаны с массовым образованием групп, а взаимодействие между ними способны формировать рентопроизводящая экономику. В этом случае проявляются факторы бессознательно, например, массовый выбор профессии учениками профессии, с одной стороны, обеспечивающий высокопроизводительный уровень; с другой стороны, выбор ориентирован на будущее, а его состояние определяется словом «неопределенность». В этом случае определенным является взаимодействие двух переменных – это независимая переменная (развитие инноваций, определяющее состояние профессии; зависимая переменная (характер соединения с трудов в условиях его разделения, обусловленный способом выбора профессии). Проблема взаимосвязь процессов, протекающих в обществе электронной цивилизации и одновременно, и мгновенно, требует критерия, который определяет, что выбор будет сделан, что называется, «правильно». На изменившуюся жизнедеятельность человека в электронной цивилизации и обращает свое внимание Г.М. Маклюэн. В условиях, когда люди осуществляют действия при одновременном и мгновенном темпоральном характере (протекание во времени), и встает проблема определения их причины действия.  Рассмотрение проблемы причины, вызывающей активность человека в условиях электрической цивилизации, может рассматривать на примере мифологической причинности у древних греков и в контексте имеющейся связи с мифами идей Платона и Аристотеля.

Мифологическая причинность у древних греков связана с особенностями их мифологического опыты. В контексте мифа она представляет собой божественную силу. В броске копья, в порыве урагана или ветра, в движении облаков, звезд, моря – во всем проявляется божественная сила. Каждый из богов несет ответственность лишь за то, что отвечает его сущности. Гелиос руководит движением Солнца; Афина направляет полет Ахиллового копья; Гермес является покровителем шуток и проказ, и т.п. Мифологическая причинность лишь тогда может быть понята в качестве божественной силы, если она рассматривается в связи с существеннымихарактеристиками самих богов. Такие существенные характеристики – это и есть мифологические качества, являющиеся одновременно и первичными структурами (Urgestalten), и структурными целостностями (gestalthafte    Ganzheiten), формируя тем самым «многообразное бытие». Это элементарные силы, конституирующие человеческую реальность, и их причинное действие рассматривается как выражение их сущности.  Мифологические качества – это индивидуальные формы, гештальты, которые формируют человеческую реальность и действенность которых заключена в их сущности. Т.е. причинность здесь сводится к некоторому качеству, тогда как в науке в основном все происходит наоборот – качества выводятся из законов причинности. В науке и мифе качество и причинность имеют совершенно разные смыслы. Древнее греки воспринимали богов как праобразы и пракачества; действенность богов проявляла себя везде: они делают возможным и мифологический опыт.  Составив генеалогию богов, распределив между ними все достоинства и способности, древние греки затем стали артикулировать мир и его упорядочивать. Также в древнегреческом мифе существует различие между священным, вечным миром богов, и миром смертных. Хотя древние греки делают различие между священным временем богов и человеческим временем, а это уже и   становится   условием возможности и практического опыта, и идентичности в нем проявляющейся. Мифологический «образ» не является представлением о вещи, он есть сама вещь [66, с. 303-306, 313], проявляющаяся в качественной целостности. Т.е. в мифе идентичность (от лат. identicus тождественный, одинаковый) может отождествляться с причинностью. Иными словами, действия людей совместимы в силу того, что идентичны и действия, и их исполнители. Идентичны и механизмы, с которыми связано становление и «образа» мифологического, и образа в сознании человека как целостного; с другой стороны, бессознательный характер процесса. И в этом случае показателен пример из творчества З. Фрейда, когда различаются два бессознательных процесса – это «работа» сна и «сновидение» как ее результат.

Внимание к бессознательным механизмам работы мозга имеет отношение к «лингвистическому повороту», который американский философ Р. Рорти (1931-2007) вводит 1967 году в философскую мысль, а его проблематика которого была востребована и философской культурой. Именно в контексте «лингвистического поворота» Р. Рорти в своей книге «Философия и зеркало природы» (1979) приводит мнение современных философов: Аристотель отрицал «…некоторые единичные вещи – например, боль…» [23, с. 49], что допускает использование в поведении человека здравого смысла. Иными словами, сомнения в значении человеческой боли как массового регулятора поведения не принимается в расчет именно теми, кто привык полагаться на здравый смысл и слова, используя и слова, к которым они привыкли. Руководствовать здравым смыслом – это значит быть здравомыслящим и считать, что всех объяснений, сформулированных с привычным словарем слов, достаточно для описания и суждения об убеждениях и действиях в жизни тех, кто использует в своей жизни альтернативный словарь. Приверженцы здравого смысла реагируют на альтернативный словарь с использованием правил языковой игры, в которую привыкли играть, «… как делали некоторые греческие софисты, как делал Аристотель в своих работах по этике» с использованием метода «переописания» жизненных ситуаций.  Жизненные ситуации, если их вербально переописать, то «…можно сделать плохим или хорошим, интересным или скучным в зависимости от изменения контекста, от переописания» [67, с. 104, 109, 151]. Внимание к Аристотелю, в частности, вызвано и тем, что сам Р. Рорти в 1967 году вводится в философскую мысль идея «лингвистического поворота», проблематика которого была востребована и философской культурой.

Обращая внимание на развитие истории западноевропейской мысли, Р. Рорти трактует ее как ряд переходов: от рассмотрения вещей – к рассмотрению идей и концептов, и затем – к рассмотрению самого языка [68, с. 14].  Разделения языка и речевой деятельности швейцарским лингвистом Ф. де Соссюром (1857-1913) – это анализ такого бессознательного процесса, как социальная «кристаллизация». Т.е. к процессу, протекающему для участников речевой деятельности бессознательно, имеет отношение известного рода выравнивание: все они воспроизводят примерно одни и те же знаки, связывая их в своем сознании с одними и теми же понятиями. И протекает речевое выравнивание, или социальная «кристаллизация», благодаря наличию у всех способностей к функционированию рецептивной и кооперативной способностей [6, с. 51].  Иными словами, человек сознательно не контролирует то, как из имеющегося словарного запаса (от лат. receptuni полученное) формируется его членораздельная речь. Процесс протекает не только мгновенно в речи, когда все участники речевого общения одновременно и думают, и говорят, но он имеет также и эмоциональный характер.

В силу того, что речевая деятельность является видом системы, как и трудовая деятельность, то к выводам Ф. де Соссюра правомерно обращается и формулируя представление о «личностном смысле» (пристрастность) А.Н. Леонтьев. В свою очередь, О.К. Тихомиров, уточняя вывод А.Н. Леонтьева о функции личностного смысла, используя изучение игры шахматиста, показывает, что цели его действий – это не только операции, поскольку они соотносятся с их результатами в форме невербализованного предвосхищения результатов. Это – операциональные смыслы, опосредованные интеллектуальными эмоциями в условиях процесса связи эмоций со смыслообразованием. Проявляется опережающая роль в мышлении человека его эмоций, когда   эмоциональная реакция опережает когнитивную. Возникает тезис «…о психике как порождении новой реальности». Иными словами, проявляется тип мышления, ориентированный на порождаемые в системе качества, на которые система может опираться в движении: они связаны с порождающим эффектом во взаимодействии [53, c.  36-37, 38]. При разделении трудовой деятельности – это ресурс, который может инвестироваться в ее развитие: производительность как виды ее операциональности имеют результаты, а они, конвертируемые в капитал, становятся формой внутреннего инвестиционного ресурса, который может и не нуждаться во внешнем инвестиционном ресурсе, ориентированном его «вывоз».

 Экономический эффект эмоционального характера совместной деятельности на бессознательном уровне, но не единичного уровня, как при игре в шахматы, а коллективного уровня проявляется при анализе – в контексте Ф. де Соссюра – и у американского социолога Р. Коллинза (1941).

Р. Коллинз обращается к истории философских интеллектуальных сообществ, участвующих в интерактивных ритуалах с использованием речевых практик в странах различных регионов мира.

По Р. Коллинзу, участвующие в интерактивных ритуалах интеллектуалы в основном заняты чтением и написанием текстов, а поэтому ориентированы главным образом на письменное слово и стремятся изложить его на бумаге и отдать «в печать». При этом их внимание фокусируется на особом виде речевого действия – это ведение диалога, выходящего за пределы сиюминутной ситуации и соединяющего между собой прошлые и будущие тексты. Глубоко укорененное осознание этой общей деятельности   объединяет интеллектуалов как ритуальное сообщество. Вместе с тем различаясь между собой, что приводит к конфликтам (энергия) в ритуалах интерактивного характера, интеллектуалы создают личные репертуары символов, нагруженных значимостью социального членства. В зависимости от социальной плотности групповых ситуаций, в которых интеллектуалы себя проявляют, и его обобщенного характера у них появляется то, что составляет культурный капитал каждого: он находится на передовой линии интеллектуальной конкуренции, а не является, как у П. Бурдье, просто культурным капиталом образованных людей.  В связи с культурным капиталом конкурентного характера у интеллектуалов есть и эмоциональная энергия – это сила, возникающая в результате успешного участия в каком-либо интерактивном ритуале. Эмоциональная энергия ранжируется, имея верхний полюс – доверие, энтузиазм, хорошее самочувствие, когда состояния меньшей эмоциональной интенсивности направляются вниз, к ее нижнему полюсу – депрессия, как и дурное самочувствие, отсутствие инициативы. Эмоциональная энергия долговременна, и она отличается от проходящих и драматических порывов чувств (страх, радость, гнев и т.д.), который больше принято называть «эмоциями». Т.е. эмоциональная энергия является наиболее важным видом переживаний из-за ее воздействия на интерактивные цепочки.  Она колеблется в зависимости от недавнего социального опыта: интерактивное ритуальное участие повышает ее, а исключение из ритуального членства понижает [69, с. 72, 76-78]. Кроме того, в использовании слов в интерактивных ритуалах действуют механизмы, которые аналогичны становлению членораздельного (выравнивание) характера речевой деятельности «кристаллизация», –  структурные принуждающие связи (structural constrains).

Структурные принуждающие связи (structural constrains) существуют в видах их проявлений. Они имеют место там, где существует конкуренция за членство в эгалитарных (фр. egalite равенство) ритуалах, когда имеет значение не просто факт участия в интерактивных ритуалах, а его интенсивность (количество), отражающая уровень эмоциональной энергии у тех, кто имеет отношение к взаимодействию с другими интеллектуалами. Результаты кристаллизуются в символах, циркулируя по интеллектуальной области и сообщая об уровне накапливаемой энергии, когда различается интеллектуалы с высокой творческой энергией – это те, кто постоянно активен (континуаты) и те, кто активен лишь короткое время (транзиенты). Если между ними возникает конкуренция, то они начинается «давка» («crunch») за внимание к результатам интеллектуального творчества.   «Давка» («crunch») – это и сфера языка как продукта всеобъемлющего естественного ритуала с участием собраний групп интеллектуалов, обоюдного фокуса внимания, общего чувства, а в этом случае слова – в качестве результата – это коллективные репрезентации (от лат. repraesentativus, от re- пере-, воз-/вос, и praesetare представлять), которые нагружены моральной значимость. Слова имеют свою историю как результат их прохождения через интерактивные цепочки, что при взаимодействии нагружает их эмоциональной значимостью, которая соответствует проявлению солидарности в этом конкретном столкновении. Как воспринято слово, произнесенное человеком, легко или с затруднением, является способ проверки, будет ли оно еще участвовать в дальнейших ритуалах солидарности; слова – «аттракторы» («притягиватели») или «отталкиватели», направляющие человека к конкретным столкновениям или прочь от них, включенные в структуру-координацию (способ выравнивания) всех уже речевых действий между беседующими, как микроситуационная координация: она и придает разговору смысл. В этом случае происходит «социальный торг», когда собеседники, выбирая слова для беседы и ее сохранения, находятся в «паутине» группового членства (кристаллизация сети). В интерактивной сети представлено и структурное давление (сжатие, или «давка» -structural crunch) – единый паттерн (англ. pattern узор, образец, шаблон; форма, модель; схема, привычное мышление, поведение) как сетевой плотности, так и творчества, движимого конфликтом. Само творчество интеллектуалов интерактивной сети является «сцеплением» (friction) в пространстве их внимания [69, с. 78, 85-86, 95, 98, 100-102, 137]. При этом, с одной стороны, не отрицается использование при описании интерактивной сети, а звенья ее имеют как горизонтальное, так и вертикальное направление, принципа «слабого звена» (А.А. Богданов): рвется там, где тонко. И, с другой стороны, в этой цепи (интерактивной) паттерны представлены в форме модели привычного поведения и мышления, что указывает на отсутствие в процессе энергии болевого (страдание) характера: участники темпорально однородны, а это – признак коллективного лица (З. Фрейд). При его характеристике не менее важно обращать внимание на то, что конкуренция между творческими сообществами способно вызывать и страх у их представителей. Страх – это универсальная эмоция, проявление которой связывает тех, кого он объединяет, являясь коллективным субъектом, или коммуникатором (З. Фрейд).  Страх и источник информации, отсутствие которой (неопределенность) вызывает панический страх (от греч. π?ς весь), что едва ли не впервые проявилось в греческом мифе о поведении нимфы Дриопы. Здесь не имеются в виду, как у Р. Коллинза, «структурные принуждающие связи», действие которых проявляется в групповом (кристалл) взаимодействии: напротив, важен спонтанный механизм их разрушения.

В греческой мифологии Пан является божеством стад, лесов и полей. Пан – сын нимфу Дриопы (дочери Дриопа «дубовидного»). В греческой мифологии отец Дриопы является сыном речного бога Сперхия, царем племени дриопов.  Т.е. его дочь – царевна и возлюбленная Гермеса, вестника богов и покровителя путников, проводника душ умерших; поэтому был вхож в оба мира – и смерти как посредник между тем и другим, как и между богами и людьми.  Древние греки считали, что Гермес был покровителем и плутовства, и воровства. Смертный муж Дриопы, от которому она родила сына Амфиса, ставшего царем основанного им одноименного города, – Андремон.  Дриопу в наказание за то, что она обрывала цветы лотоса – это растение, в которое превращена одна из нимф-гамадриад, превратили в дерево. В греческой мифологии нимфы деревьев (гамадриады) рождаются вместе с деревом и гибнут вместе с ним, чем они и отличаются от дриад – покровительницы деревьев («дуб», «дерево). Считается, что сажающие деревья и ухаживающие за ними пользуются особым покровительством дриад. Дриоп в греческой мифологии сын речного бога Сперхия, царь племени дриопов. Его дочь Дриопа, возлюбленная Гермеса, родила от него Пана. Ребенок был покрыт волосами, с рогами и козьими копытами. Испуганная его видом, Дриопа бросила сына, но Гермес отнес его на Олимп, где он всем понравился и получил имя Пан. По фессалийской версии мифа, Дриопа стала возлюбленной Аполлона, овладевшего ею силой. Смертным мужем Дриопы был Андремон, которому она родила сына Амфиса, ставшего царем основанного им одноименного города [70, с. 262, 293, 406-407, 408]. Бог Пан как бог пастушества и скотоводства, плодородия и стихийных сил природы наводит на людей беспричинный, т.н. панический страх, особенно во время летнего полдня, когда замирают леса и поля [71, с. 279]. К мифу о нимфе Дриопе обращался также и греческий мифограф Антоний Либерал (вероятно, II в. н. э.): дочь Дриопа, когда она играла на лугу с Нимфами-Гамадриатами, вызвала нежные чувства у Аполлона (бог света – «лучезарный», «сияющий»; покровитель и предводитель муз). Сначала превратившись в черепаху, а затем в дракона, он сошелся с иней. От этого брака в дальнейшем родился Амфисс. Выданная за муж за смертного Андренома, она бала похищена подругами-Нимфами и превращена ими тоже в Нимфу. А на месте ее превращения поднялся черный тополь [72, с. 435]. Гермес, известный как «бог-соблазнитель», встретил Дриопу, когда она уже было подругами-Нимфами превращена в Нимфу. Она от Гермеса родила сына, но, когда увидела его, навсегда убежала в лес; и ее уже больше никто не видел.  Как правило, обращается внимание на то, что Дриопа в страхе бросила сына и, испытав ужас, превратилась в дерево.

Из мифов известно, что Дриопа ничего не сообщила своему отцу про Аполлона, но, когда ее выдали замуж за смертного Андремона, родила сына от Аполлона. В то время, как узнав о беременности от Гермеса, она сразу сообщила об этом отцу; и отказалась от предложения отца считать бога Пана своим сыном. Считается, что страх, если возникает, затмевает разумные мысли, приводя психику в хаотическое состояние, которое и называют паническим [73]. Т.е. паника – информационный хаос в сознании. Здесь уместно обратить внимание на замечание А.Ф. Лосева, что греческий миф отличает био-социальнаянерасчленность: на ранних ступенях развития человечества проявляется зависимость человека от природы, когда он мыслит себя только придатком, составной частью природы [72, с. 43]. Т.е. человек с природой себя идентифицирует (от лат. identifico отождествлять, проверяя на схожесть по определенным признакам). Имея в виду, что нимфу научили Дриопы танцам и общению с богами, можно допустить «божественную» идентификацию. Но она отсутствует, если иметь рожденного сына Пана, учитывая, что один сын (Амфисс) уже Дриопой был рожден. Сохраняется только ее идентификация с нимфой-гамадриадой («древесной»), что и определило характер поведения. Иными словами, панический страх – это утрата способности к идентификации. Т.е. нимфе Дриопе была известна своего роду и «речевая идентификация» (общение с богами), и «игровая идентификация» (игра с нимфами, которая ее привлекала и смертной, и в форме нимфы, что и привлекло к ней внимание сначала Аполлона, а затем и Гермеса). И в этом случае имеет значение способность к переживанию эмоций удовольствия в их актуальном (интенсивность) состояния.  Но эта способность в случае взаимодействия с различными (гетерогенными) участниками процесса взаимодействия не достаточна образования социального кристалла различной формы, как отмечает Э. Канетти (1905-1994), австрийский и британский писатель, культуролог, лауреат Нобелевской премии по литературе (1981). Если иметь в виду Интернет, то хаос – отсутствие идентификации между принципами синхронизации (элементы) и резонанса (сеть элементов): важны не компетенции, а их основания – это принципы темпорально-сетевого структурообразования в функционировании и глубокого интернета, чтобы учитывать влияние на человека и общество, и включая проблемы в работе у современных digital-аналитиков.

Э. Канетти в книге «Масса и власть» (1960) признает, что человеку страшнее всего прикосновение неизвестного. Он должен и видеть, что его коснулось, и знать или представлять, что это такое. Человек старается везде избегать чужого прикосновения; и все барьеры, которые люди вокруг себя возводят, вызваны страхом прикосновения. Испуг от внезапного прикосновения перерастает в панику. Все барьеры, который люди вокруг себя возводят, именно страхом прикосновения порождены. Страх, когда люди стоят рядом, людей не покидает, они стремятся к тому, чтобы избежать прикосновения. В страхе затронуто что-то очень глубокое, вечно бодрствующее и настороженное, что никогда не покидало человека с той поры, как он уяснил границы собственной личности. Даже и сон слишком легко нарушается страхом. И только в массе человек может освободиться от страха перед прикосновением. Это единственная ситуация, где этот страх переходит в свою противоположность. Для этого нужна плотная масса, где тело прижато к телу, которая плотна также в своей конституции, то есть такая, где человеку безразлично, кто на него «давит». Кто отдал себя на волю массы, не боится ее прикосновений. В идеальном случае в ней все равны. Различия не считаются, даже половые. Кто бы на тебя не напирал, он такой же, как ты сам. Его ощущаешь, как самого себя. Вдруг все оказывается происходящим как будто бы внутри одного тела. Вероятно, этим объясняется, почему масса всегда старается стать как можно плотнее: она хочет максимально подавить свойственный индивидууму страх перед прикосновением. Чем сильнее люди сжаты, тем более они чувствуют, что не боятся друг друга. Массе, следовательно, присуще обращение страха прикосновения. Облегчение, которое по ней распространяется, достигает исключительно высокой степени при ее наибольшей плотности. Среди особенностей массы и то, что она мгновенно там возникает, где перед этим было пусто. Если стоят 20-30 человек, то через некоторое время их окружает толпа: люди стремятся в то место, где больше всего людей. При спонтанно движение массы, но не тех людей, вокруг которых она возникает. Масса внезапно возникает и быстро растет, а, переставая расти, так же внезапно начинает распадаться. Масса втягивает в себя всех и вся, но, когда все втянуты, она должна распасться [74, с. 18-21]. В этом случае проявляется «структурное давление», пока она растет, т.е. участники поступают как равные друг другу, выбирая скорость всех действий на своего рода «средней» интенсивности, не требующей «извинений» за чрезмерное давление ее участников друг на друга.

Таким образом, важнейший процесс, который протекает внутри массы, – это разрядка. До момента разрядки массы практически не существует, лишь разрядка создает массу в подлинном смысле слова. Это момент, когда все принадлежащие к массе, освобождаясь от различий, чувствуют себя равными. Различия давят на каждого, отделяя людей друг от друга. В тесноте же, где ничто не разделяет, где тело прижато к телу, каждый близок другому как самому себе. Это миг облегчения. Ради этого мига счастья, когда каждый не больше и не лучше, че другой, люди соединяются в массы. Но миг разрядки таит в себе фундаментальную иллюзию: почувствовав себя равными, люди не стали равными на самом деле и навсегда.  И тогда возникают союзы, которые могут включать только ограниченное число членов и жестко регулировать свой состав, – это массовые кристаллы, масса же распадается. Массовые кристаллы характеризуются тем, что сам человек чувствует себя среди своих, когда   он движется вместе со всеми в привычном и естественном единстве.  Массовыекристаллы – это маленькие жесткие группы людей, имеющие четкую границу и обладающие высокой устойчивостью. Такие группы обозримы, каждую из них легко охватить взглядом. Единство в них важнее, чем величина. Они должны быть привычны и хорошо известно, зачем они существуют. Массовый кристалл постоянен, и он никогда не меняется. Составляющие его индивидуумы привыкли действовать и мыслить соответствующим образом. Они появляются только вместе. Кто на них смотрит, сразу чувствует, что они не могут разойтись поодиночке. Их жизнь вне кристалла вообще не принимается в расчет. Солдаты и монахи представляют собой важнейшие формы массовых кристаллов.  Все члены группы-кристалла поселяются совместно: даже когда они являются поодиночке, все ровно осознается жесткое единство, к которому они принадлежат, – монастырь или воинская часть. Иными словами, сама ясность, изолированность и постоянство кристалла резко контрастируют со спонтанными и неустойчивыми процессами в массах. Быстрый неконтролируемый рост и постоянная угроза распада – эти два процесса, которые наполняют массу характерным беспокойством, всегда чужды кристаллу. Кристалл никогда не потеряет ощущения самотождественности и после распада массы мгновенно восстановится вновь [74, с. 22-23, 84-85]. Однако не за счет такого бессознательного процесс как страх (генотип), а посредством форм тех или иных массовых кристаллов (фенотип), т.е. речь  идет о свойствах миникристаллов, а не о макрокристаллах – хозяйственная жизнь и общество в целом. На вербальном, т.е. с помощью языка, уровне проблемы такого уровня не решаются.

Итак, Р. Рорти благодаря проблемам, которые связаны с «лингвистическим поворотом» (1967), привлекает внимание к вопросам «языкового» характера, для анализа которых необходимы технологии «визуального поворота» конца прошлого века в науках о человеке и обществе. «Визуальный поворот» обращает внимание к участию в получении и обработке информации «зрительного восприятия», автором которого является сам человек, как и в случае, когда, по З. Фрейду, мысль может конвертироваться (от лат. converto изменяю, превращаю) в визуальные образы уже сновидений («картинки») человека, когда актуальны механизмы конвертации. И не случайно Р. Рорти признает себя «ироником», или критиком [67], а исследователи задают вопрос, он – ироник или номад? [76, с. 221], т.е. сторонник концепции нового видения мира (номадология), предложенной Ж. Делезом и Ф. Гваттари.